Главная Мой профиль Регистрация Выход Вход Писатель Александр Ковалевский
Приветствую Вас Гость | RSS
Четверг
28.03.2024
12:11
АЛЕКСАНДР КОВАЛЕВСКИЙ
Главная страница
[ Новые сообщения · · · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Публицистика » Публицистика » Публицистика » Майдан — ты помнишь, как все начиналось? (Очерк о «Помаранчевой революции»)
Майдан — ты помнишь, как все начиналось?
kobizskiyДата: Пятница, 20.11.2009, 01:04 | Сообщение # 1
© Александр Ковалевский
Группа: Администраторы
Сообщений: 50
Репутация: 0
Статус: Offline

Этот очерк был написан для художественного произведения — романа «Неприкасаемые», потому город Слобожанск, упоминающийся в этом очерке, и все действующие в нем лица и события — вымышленные.

…Прочитав в газетах, что вторым лицом в государстве стал «знающий управленец, занять важный пост которому не помешало темное пятнышко в прошлом — две судимости за совершение уголовных преступлений», подполковник милиции Сокольский воспринял назначение бывшего рецидивиста на пост премьер-министра, как беспрецедентное сращивание криминала с государственной властью, окончательно превратившейся в преступный клан, в сравнении с которым сицилийская мафия и американская «Коза ностра» выглядели скаутскими организациями.

«Быть ему президентом, если его до той поры не повесят», — вспомнился тогда Сергею афоризм Марка Твена. Когда же сатирическое пророчество писателя, считавшего, что под натиском юмора «не устоит ничто», через сто лет вдруг начало сбываться в Украине, Сокольскому стало не до смеха.

В том, что «знающий управленец», доктор экономических наук, академик какой-то там заокеанской академии и профессор, делающий в одном слове по три ошибки, двинул в Президенты, действительно не было ничего смешного. Сергей был убежден в том, что человек с двумя судимостями, пусть и давно погашенными, не имеет морального права быть главою государства. Президент — это лицо державы, и Сергей Сокольский счел бы себя оскорбленным, если о его стране стали бы судить по самодовольно улыбающемуся уголовному мордовороту с пустыми глазами.

Подполковника милиции Сокольского, ценившего в людях прежде всего порядочность, коробило от того лицемерия, с которым кандидат от власть предержащего клана начал предвыборную кампанию.

Чтобы отбелить своего «пахана», команда действующего премьера не придумала ничего лучшего, как изготовить фальшивые постановления областного суда, согласно которым еще четверть века назад приговоры в отношении Виктора Януковича якобы были пересмотрены, а сам он — полностью реабилитирован. Придумано — сделано, правда, довольно топорно, что впоследствии послужило основанием для возбуждения уголовного дела по факту изготовления «неустановленными служебными лицами Апелляционного суда Донецкой области» двух фальшивых постановлений о реабилитации Януковича. Эксперты легко установили, что папка из госархива, содержавшая эти постановления, раньше расшивалась и сшивалась снова, при этом в архивную тетрадь были вставлены два новых листа с текстом подделанных постановлений. Причем, во время первичной сшивки в 1979 году настоящие документы прокалывались в четырех местах, а после расшивки папки и вкладывания в нее фальшивок, нить пропустили лишь в две дырки. В результате подделанные постановления имеют два отверстия от шила, в то время как подлинные, естественно, четыре. Само собой фальшивки были выполнены на иной бумаге, отпечатаны на другой печатной машинке, рукописные пометки на них сделаны разными чернилами. Но самым забавным в этом преступлении было то, что секретарь суда, поставившая свою подпись под постановлениями, датированными 1978 годом, в ту пору даже не ходила в школу.

Впрочем, забавного в этой истории было мало. Уголовное дело по доказанным фактам фальсификации в пользу высокопоставленного рецидивиста до суда, как и ожидалось, не довели. Подозреваемая в подделке документов секретарша, несмотря на беременность, умудрилась беспрепятственно покинуть территорию Украины вместе с семьей, и оставалось только надеяться, что уличенный во лжи насчет своей невиновности Янукович побеспокоится о ее безбедном существовании вдали от родимых пенатов.

Но официальное разоблачение настигло кандидата в Президенты уже после его поражения на выборах. А поначалу он держал хвост пистолетом, и не только разрешил интересующимся его судимостями журналистам писать на эту скользкую тему, но и сам пригласил их совершить турне по местам его былых «подвигов».

Тут уж его пресс-служба постаралась на славу, и побывавшие в Донецке журналисты ведущих телекомпаний вместе с коллегами с радио, газетчиками и корреспондентами Интернет-изданий вернулись из поездки на родину Премьера с интересной и «достоверной» информацией о том, что оказывается, Премьер никаких шапок с чужих голов никогда не снимал и прохожих в темных подворотнях не грабил, короче, был всегда абсолютно чист перед законом, аки младенец, а то, что судили его два раза — так то по судебным ошибкам, которые потом были исправлены постановлениями Президиума областного суда. Об этих «ошибках» представители прессы узнали на брифинге пресс-секретаря Януковича — в свою бытность тоже журналистки, которая честно глядя присутствующим в глаза, уверяла, что провела собственное журналистское расследование, встречалась с судьями и следователями, работавшими в те далекие годы, когда невинного сиротку Януковича незаконно, как она установила, осудили, однако, судьбоносных постановлений о реабилитации своего патрона пресс-секретарша все же никому не показала. Ну, журналистское расследование — это уже конкретно, подумали, приглашенные. Как можно сомневаться в непредвзятости бывшей коллеги по перу?! Тем более что и сам Кандидат настаивал на версии, что первый срок он получил «по доброте своей душевной», мол, выгородил товарищей, и взял их вину за грабеж на себя, а повторно угодил в тюрьму лишь за то, что заступился за девушку. Это что ж за бездушные судьи были при советском режиме, такого благородного парня ни за что ни про что свободы лишить, справедливо возмутился народ, услышав подобные чистосердечные признания.

Ну а тех настырных журналюг, которые, не увидев задекларированных исторических постановлений, таки засомневались в «честном пионерском» премьера, вторым этапом свозили в областной городишко, где проживал отставной судья, когда-то, дескать, вступившийся за незаконно осужденного Януковича. «Контрольную» поездку подготовили еще более продуманно, чем первую. За два дня до визита журналисткой делегации команда бритоголовых навестила пожилого судью и, защемив старику пальцы в дверь, «освежила» ему память. К приезду пишущей братии судья, размахивая перед телекамерами забинтованным пальцем, натурально подтвердил, что собственноручно готовил протест на приговоры в отношении Януковича и докладывал его дело на президиуме. Подробностей процесса по реабилитации будущего главы кабмина пенсионер-судья вспомнить, к сожалению, не смог. Ну, оно и понятно, ведь столько лет уже прошло, мог что-то запамятовать.

Больше к темным пятнам своей биографии Премьер публично не обращался. Вопрос, так сказать, полностью исчерпан и он с чистой совестью мог теперь сказать, что вообще не был судим. Облагородив, насколько это было возможно, тюремное прошлое Кандидата, его боевой штаб для уверенной победы на президентских выборах подтянул тяжелую артиллерию — административный ресурс. Народ, как в приснопамятные времена «диктатуры пролетариата», целыми заводами начали сгонять на митинги в поддержку провластного кандидата. По указке губернаторов на предприятиях под единогласный «одобрямс» проходили профсоюзные собрания.

Обвешали все города и села биг-бордами с лучезарно улыбающимся Януковичем и на каждом шагу внушали электорату, что иного выбора нет, как проголосовать за действующего Премьера, потому что он, мол, последовательный и справедливый. Послушное большинство, может, и проголосовало бы, так как от него требовалось, но власть, настырно навязывая стране своего кандидата, для верности организовала беспрецедентную травлю его главного оппонента — самовыдвиженца, провозглашенного оппозицией «народным президентом», чем вызвала у многих людей, даже не симпатизирующих «народному президенту», внутренний протест.

Сергей Сокольский, сколько себя помнил, всегда был аполитичным. В студенческие годы наотрез отказался быть комсоргом, хотя за него дружно проголосовала вся группа, и на протяжении всей учебы в институте упорно игнорировал обязательные комсомольские собрания; проходя службу на офицерской должности в заполярной авиации не стал и разговаривать с парторгом эскадрильи, предложившем ему вступить в ряды КПСС; в милицию он пришел работать, когда все силовые структуры были уже деполитизированы и в правоохранительных органах законом «О милиции» не допускалась деятельность политических партий. Сергей честно выполнял свой служебный долг, ловил преступников, дабы вся бандитская сволочь знала свое место, а место это известное — тюрьма, чтобы не мешали жить добропорядочным гражданам, и, занимаясь этим нужным для общества делом, мало интересовался политикой. Не видя достойных политиков, за которых он мог бы отдать свой голос, Сокольский не ходил на выборы и не собирался ни за кого голосовать на предстоящих президентских выборах. Однако его высокое начальство столь жестко принялось агитировать личный состав милиции за бывшего зэка, что подполковник Сокольский и близкие ему по духу коллеги, для которых честь офицера не были пустыми словами, сочли своим долгом проголосовать против такого кандидата. Не убедил Сергея, как правильно нужно голосовать и тогдашний министр внутренних дел, прилюдно заявивший, что в случае победы на выборах единого кандидата от власти он, министр, будет на радостях пьянствовать три дня подряд. Для милицейского министра вопрос: «пить или не пить?», конечно, актуальнейший…

Принцип единоначалия в милиции, как и в армии: приказы, распоряжения и указания вышестоящих начальников не обсуждаются, а выполняются. Заявил министр МВД о своих симпатиях к Януковичу, значит, вверенные ему подразделения обязаны обеспечить победу этого кандидата. Любое проявления инакомыслия в органах внутренних дел отныне не допускалось. Начальники областных и городских управлений МВД в приказном порядке принуждали личный состав голосовать «так, как надо» и требовали от подчиненных, чтобы те убеждали своих родственников и подучетный контингент голосовать за Януковича. На всех совещаниях сотрудников милиции неоднократно предупреждали, что в случае выявления факта голосования не за провластного кандидата, они будут немедленно уволены из органов.

Сокольский видел в этих угрозах лишь трусость и неуверенность генералитета в своем завтрашнем дне, и потому относился к подобным угрозам спокойно. При личной беседе с начальником городского управления генерал-майором милиции Горбуновым, Сергей, процитировав героя знаменитой киноленты «Место встречи изменить нельзя» капитана МУРа Жеглова: «Вор должен сидеть в тюрьме», сказал, что сам снимет милицейские погоны, если Президентом страны станет дважды судимый Премьер. Генерал Горбунов, работавший с Сокольским не первый год, молча проглотил его дерзкий выпад. Генерал знал, что подполковник Сокольский не тот человек, на кого можно повышать голос. И никакими приказами нельзя было заставить отличавшегося своей принципиальностью начальника Управления уголовного розыска принять участие в разворачивающихся в стране предвыборных баталиях. Разумеется, во власти генерала было снять Сокольского с занимаемой должности, но Вячеслав Иванович Горбунов предпочел не обострять с ним отношения из-за возникших политических разногласий, ведь неизвестно еще, пройдет действующий Премьер в Президенты или нет. Слишком уж неоднозначным было к нему отношение населения. В Центре и на Западе страны провластного кандидата открыто называли бандитом. На тяготеющем к России юго-востоке популярность Премьера резко подскочила после того, как он пообещал ввести в Украине двойное гражданство и придать русскому языку статус второго государственного. Но в пророссийски настроенных регионах по-прежнему сильным оставалось влияние коммунистов, а те, иезуиты, баламутили народ своими призывами «Не допустим бандитов к власти!»

Именно с такого провокационного лозунга начал свое обращение к народу (опубликованном в партийном бюллетене под претензионным названием «Правда против лжи» не много ни мало миллионным тиражом) главный коммунист страны, к которому бывший член компартии Вячеслав Горбунов (верно, оставался бы им и поныне, если б не бесславно провалившийся путч ГКЧП, закончившийся запретом КПСС) относился с уважением за то, что тот с беспощадной ленинской непримиримостью резал всем правду-матку в глаза. В данный же исторический момент такая правда обществу была крайне вредна, считал генерал, шокированный ярыми нападками лидера КПУ на «единого кандидата» от власти. Ну не к лицу ответственному политику, возмущался Горбунов, так открыто говорить о том, что «национальные богатства и недра страны достались отпетым головорезам и мошенникам, тем, кто за всю жизнь и палец о палец не ударил. Тунеядцы и спекулянты учат нас жизни, уголовники и бандиты руководят государством. Тот, кто еще вчера снимал шапки с прохожих, вырывал сумки из рук наших матерей с тремя рублями зарплаты и насиловал — сегодня разглагольствует о справедливости и добре, а его криминальный клан — самый крупный в стране, по-бандитски приватизировал флагман отечественной промышленности, по сути, украв его у государства. — Так неужели хоть кто-то из здравомыслящих людей может проголосовать за такого кандидата? — патетически вопрошал первый коммунист Украины. — Я обращаюсь к работникам милиции: как вы можете поддерживать дважды судимого бандита, если ваше призвание бороться с подобными отбросами общества? — в таком же обличительном тоне продолжал он. — Я призываю всех, кому не чужды идеалы социальной справедливости, сплотиться, встать плечом к плечу, объединить усилия и не допустить к власти мафию! Укажем ворам на их место — место на скамье подсудимых, а не у власти. Уголовники — руки прочь от трудового народа!»

Как мент с двадцатилетним стажем оперативной работы Вячеслав Горбунов подписался бы под каждым словом этого обращения, но как начальник Слобожанского УМВД он был кровно заинтересован в приходе к власти «мафии», и никакого парадокса в том не было. Какие бы мучительные сомнения в праведности Преемника правящего режима Вячеслав Иванович не испытывал, будучи ревностным служакой, за кои качества и дослужился до генеральских лампас, он рьяно включился в начатую министром МВД кампанию по поддержке кандидата от власти. Инициативный Горбунов лично инструктировал созданные при городском управлении милиции группы быстрого реагирования по противодействию предвыборной кампании главного соперника Януковича — «народного кандидата», и ставил перед этими «летучими бригадами» задачу выявления и уничтожения агитационной продукции оппозиции на складах и типографиях.

По указанию Горбунова переодетые в штатское милицейские бригады провоцировали беспорядки на проводимых оппозицией митингах, совместно с бандитами громили районные штабы «народного президента», срывали его листовки, прокалывали шины и били стекла автомобилей его сторонников. Это были, впрочем, рядовые акции устрашения оппозиции, которые милиция проводила по всей стране. Горбунову же хотелось непременно отличиться перед министром. Не рассчитывая на помощь Сокольского, генерал сам разработал блестящую оперативную комбинацию, в результате которой доверенному лицу оппозиционного кандидата сотрудники милиции подбросили в багажник автомашины, в котором тот вез предвыборные листовки, противопехотную мину, которую тут же (чтоб ни дай Бог случайно не взорвалась) торжественно изъяли при подставных понятых. Провокация прошла на ура! Возмущенного действиями милиции оппозиционера, естественно, задержали и возбудили против него уголовное дело за незаконное хранение взрывного устройства и подготовку теракта. К разочарованию Горбунова, подготовку террористического акта (направленного, само собой разумеется, против провластного кандидата) доказать, правда, не удалось, но для получения санкции на арест пойманного с поличным «террориста» найденной у него в машине мины вполне хватило.

Сокольский, слушая по вечерним новостям выступление Горбунова по поводу изъятого у доверенного лица «оранжевого» кандидата взрывного устройства, не поверил ни одному генеральскому слову. Сергей сразу припомнил, как Горбунов, работая еще «на земле» первым замом начальника райотдела, ради показателей подбивал подчиненных проделывать подобные штуки и раньше. Предлагаемые Горбуновым сценарии, как правило, не отличались оригинальностью: во время проведения общегородской операции под кодовым названием, к примеру, «Оружие», гаишники останавливали приглянувшийся им автомобиль, а оперативники во время досмотра тайком совали в багажник ничего не подозревающему водителю какой-нибудь ржавый обрез. Уголовные дела по таким «подставам» по завершении отработки города обычно закрывались с формулировкой «за отсутствием состава преступления», но свою «палку» за участие в операции райотдел получал, и какую бы разнарядку сверху ни спустили, Вячеслав Горбунов всегда ее выполнял и перевыполнял. Начальство таких активистов ценило, и Горбунов, перепрыгивая через ступени, успешно поднимался по служебной лестнице именно при власти, которую теперь оппозиция называла преступной. Что представляла собой власть, выдвинувшая в президенты уже откровенно уголовного лидера, Горбунов знал, допустим, и без оппозиции. Он сам был представителем этой власти, и другой ему было не нужно. Пусть там преступная, пусть коррумпированная, но это родная ему власть. При ней он стал генералом, менял «мерседесы», как перчатки, построил себе дом в три этажа с подземным гаражом и бассейном, еще и на заграничных счетах у него имелись кой-какие накопления «на черный день». И никто не смел поинтересоваться, на какие шиши генерал-майор милиции так жирует, потому что у тех, кто все же должен был этим интересоваться, у самих было рыльце в пушку. Надзирающие за милицией прокуроры тоже любили ездить на «мерседесах» и жили в особняках ничуть не худших, а то и лучших, чем у Горбунова.

Столь вольготное существование очень даже устраивало чиновников, для которых коррупция была живительным источником материального благополучия, и потому они всем сердцем поддержали продолжателя дела Кучмы, ничуть не смутившись тем, что его преемник — в прошлом бандит, грабивший прохожих в темных подворотнях. Весьма показательно, отметил Сергей, что доверенными лицами Януковича в Слобожанске стали ректоры университета внутренних дел и юридической академии — слывущих в городе самыми коррумпированными высшими учебными заведениями.

Но более всего Сокольский был поражен тем, что в условиях нагнетаемой властью предвыборной истерии, расколовшей страну на два противоборствующих лагеря — провластный «бело-голубой», и оппозиционный «оранжевый», правоохранительные органы, выступив на стороне власти, что было, в принципе, естественно, превратились в «законное» вооруженное бандформирование, что было уже абсолютно противоестественно. Вместо раскрытия преступлений оперативные работники по прямому приказу генерала Горбунова выявляли инакомыслящих (то есть думающих не так, как милицейский министр с лошадиной фамилией и такими же мозгами), привлекая для этого свою агентуру, которой давалось задание не на выявление преступников, а на проведение агитации за Януковича, вплоть до устрашения избирателей. Мало этого, оперсостав еще и напрягали совместно с налоговой милицией принуждать коммерческие структуры перечислять средства на финансовое обеспечение предвыборной кампании единого кандидата от власти.

Впрочем, активных сторонников ранее судимого за уголовные преступления Премьера в слобожанской милиции хватало и без накачки вышестоящего начальства. Сокольский понимал, что главной причиной такой несколько странной приверженности правоохранителей к бывшему рецидивисту было в первую очередь крайне негативное отношение аттестованного состава к его основному конкуренту на президентских выборах — «народному кандидату», который, возглавляя в свое время кабмин, инициировал отмену прописанного в законе «О милиции» права сотрудников милиции на бесплатный проезд во всех видах городского и пригородного транспорта, и социальную защиту в виде пятидесятипроцентной скидки по оплате жилья и коммунальных услуг.

Направленная против правоохранительных органов политика тогдашнего главы правительства, ясное дело, не могла вызвать одобрения у людей в погонах, и Сергей был согласен с коллегами, что в премьерскую бытность «самовыдвиженца» милиция не видела от него ничего хорошего. Не забыл народ и «веерных» отключений в период его премьерства. Когда после большевистского переворота семнадцатого года наступила полная разруха — это было понятно. Революция, саботаж, контрреволюция, белый террор, красный террор, гражданская война, интервенция, удивительно, как вообще тогда выжили. А сейчас? Это ж нужно уметь, без всяких войн и революций довести страну до состояния коллапса, и что примечательно, сотворили эту разруху не внешние или внутренние враги, а собственные правители-грабители.

Во времена гражданской войны в городах свет реже отключали, чем в конце второго тысячелетия в независимом государстве. Зрелище, когда неожиданно гаснет свет и огромный город погружается в доисторическую тьму, впечатляло! Казалось, все, наступил апокалипсис. Зато бандиты в черные разбойничьи часы не скучали. Как только отключали электроэнергию и гасли на улицах фонари, зазевавшихся прохожих начинали грабить на каждом углу. Милиции же лишь оставалось беспомощно разводить руками: задержать преступников по «горячим следам» было практически невозможно. Рассмотреть приметы грабителей в кромешной тьме потерпевшие, естественно, не могли. Наутро, просматривая сводки, начальник районного отделения уголовного розыска майор Сокольский хватался за голову: всплеск преступности приходился именно на часы веерных отключений. Причем, преступления совершали даже те, кто к криминальному миру до этого не имел никакого отношения. Это были в основном оставшиеся без работы пролетарии. Под покровом ночи представители некогда самого передового класса срезали оставшиеся без напряжения провода, выкапывали высоковольтный кабель, воровали дорогостоящее электооборудование подстанций, в многоэтажных домах разукомплектовывали лифты, снимая с них все, что только можно. Электрики терпели колоссальные убытки, но свет все равно регулярно отключали даже в больницах, обесточивать которые было просто преступлением.

Сегодня Сергей не взялся бы судить, виноват ли был в том светопреставлении ныне опальный экс-премьер со своей несгибаемой «газовой принцессой» Юлей, отвечавшей тогда за топливно-энергетический комплекс Украины, но факт, что поразившие страну веерные отключения пришлись на период их пребывания у власти, оставался фактом. Другого же реального претендента на президентский пост, в противовес представителю клана олигархов, нажившихся на разграблении страны, в независимой державе не было. «Народный президент», возглавивший оппозиционную коалицию «Сила народа», принадлежал, по мнению Сокольского, скорее к олигархии, чем к народу, и когда тот заверял электорат: «Я даю Вам слово, я знаю, что в этой жизни у тебя в руках может быть только две буханки хлеба, потому что третьей и четвертой не нужно», и что его «руки ничего не крали и не своего он никогда ничего не брал», Сергей, с первых дней службы в уголовном розыске взяв себе за правило никому не верить на слово, позволил себе усомниться в искренности подобных заявлений.

Безусловно, довольствовавшийся лишь хлебом насущным «народный президент» шапки с прохожих никогда не срывал (чем промышлял в молодости его «незаконно» дважды осужденный оппонент), просто чтобы стать миллионером бывший сельский бухгалтер просто оказался в нужном месте в нужное время, и это золотое для него время наступило после распада занимавшей шестую часть суши советской империи. Проваливший подписание Союзного договора Леонид Кравчук, став первым Президентом независимого государства, быстро довел это государство до ручки. Экономика некогда одной из богатейших республик Союза была развалена, заводы — разорены и разграблены, миллионы людей лишились гарантирующей им кусок хлеба работы, а заработанные «на старость» деньги обесценены. Пришедший ему на смену Кучма в какой-то мере остановил катастрофическое падение в пропасть, только его действия были направлены отнюдь не на благо народа. При всеобщей нищете стали процветать лишь приближенные к Кучме кланы, и коррупция во всех ветвях власти стала для чиновников нормой жизни.

Но как бы скептически Сокольский не оценивал оппозиционного экс-премьера, выступавшего теперь против этих кланов, он чувствовал к нему растущее уважение. Нужно иметь немалое мужество, признавал Сергей, чтобы бросить вызов могущественному криминальному клану, в распоряжении которого была вся репрессивная машина государства.


ВР 2004-й год. В. Ющенко: «Мене отруїла злочинна влада»

После якобы попыток власти физически устранить лидера коалиции «Сила народа», подполковник милиции Сокольский в знак солидарности с оранжевой коалицией, выступившей единым фронтом против коррумпированного режима, повесил у себя в кабинете плакат-календарь с братьями Кличко на фоне желто-горячего, как солнце, флага оппозиции. Генерал Горбунов, увидев в кабинете своего подчиненного агитационный плакат «оранжевых», оторопел. Можно было еще смириться с тем, что начальник УУР не считает нужным скрывать, что он, вопреки всем министерским указаниям, не приемлет выбор власти, но вражеский плакат на его рабочем месте — это уже слишком, хотел возмутиться генерал, но замечания Сокольскому так и не сделал, рассудив, что всемирно известные боксеры, хотя открыто и поддержали оппозиционного кандидата, не перестали от этого быть спортивной гордостью страны, а значит, такой уж крамолы в том, что календарь с их фото висит в кабинете подполковника милиции вроде бы и нет. Генералу только горько было осознавать, что такие знаменитые спортсмены как братья Кличко, чьим поклонником он всегда был, оказались, как и Сокольский, по другую сторону баррикад. Вячеслав Иванович, глубоко убежденный в том, что занял государственную позицию, с негодованием отмечал, что все больше и больше людей в стране выступали против кандидата от власти, в победе которого никто, казалось бы, не должен был сомневаться. В «Выбор-2004» вбухали уже столько денег, в том числе и бюджетных, что Януковичу путь к отступлению был отрезан. А на случай, если сраженный куриным яйцом Премьер не наберет достаточно голосов на президентских выборах, был «секрет у Красной Армии», так сказать «ноу-хау», благодаря которому уверенная победа Януковичу была гарантирована при любом неблагоприятном для него раскладе.


Сраженный куриным яйцом «проФФесор»

Секрет это был, правда, Полишинеля. Когда сотни тысяч людей стали «каруселить» по всей стране, успевая по открепительным талонам проголосовать за «бело-голубого» кандидата за день по нескольку десятков раз, такой аттракцион практически невозможно было осуществить скрытно. Неудачно засветилась власть и с вбрасыванием миллионов бюллетеней, заранее заполненных в пользу нужного кандидата. И как водится, все тайное вдруг стало явным. Разоблачавшее схему фальсификации выборов открытое письмо слобожанских милиционеров к спикеру парламента, опубликованное британским журналистом в газете «The Independent», стало настоящим шоком для генерала Горбунова, однако ожидаемого им разноса от министра МВД за утечку не подлежащей разглашению информации не последовало, а само письмо в министерстве назвали фальшивкой.

Вячеслав Иванович прекрасно понимал, что усидел в своем кресле только потому, что «коней на переправе не меняют». Янукович, несмотря на массовые фальсификации в его пользу, таки проиграл в первом туре своему главному конкуренту, и чтобы выправить ситуацию, нужно было все повторить с еще большим размахом. В такой широкомасштабной операции без кипящего энергией генерал-майора милиции Горбунова было не обойтись. И он оправдал оказанное ему министром доверие. Во втором туре «каруселей» сформировали на порядок больше, чем в первом, подключив к этому делу всех кого только было можно, включая и уголовный контингент, который охотно голосовал за Януковича и без всякого принуждения со стороны милиции. Когда надо, Вячеслав Иванович умел дать результат.

Уже с первых сводок ЦВК Горбунову стало ясно, что Янукович уверенно опережает своего соперника. Радости генерала не было предела. Разделял его восторги и позвонивший ему губернатор, загодя начавший праздновать победу любимого кандидата.

На утреннем совещании Вячеслав Иванович, еще не зная, что проснулся в другой стране, победно поглядывая на хмурого, как туча Сокольского, поздравил всех офицеров с новым Президентом. Зааплодировали все, кроме подполковника Сокольского, саркастически заметившего, что гимном страны при таком Президенте теперь будет, наверное, «Мурка». Горбунов раскрыл было рот одернуть начальника розыска, но глянув мельком на экран телевизора, где вместо радостно скалящегося накануне председателя ЦВК показывали главную площадь страны, заполненную решительно протестующими людьми, генерал осекся на полуслове.

«Это революция», — прокомментировал Сокольский многотысячный Майдан, весь оранжевый, от трепещущих на осеннем ветру знамен оппозиции. «Что ж теперь, руки опускать…» — растерянно пробормотал Горбунов, для которого столь многолюдная акция протеста против сфальсифицированных выборов оказалась полной неожиданностью. Столица, определявшая политику страны, не приняла «бело-голубого президента»…

Огласив, что совещание окончено, генерал попросил остаться только начальника УУР. Между двумя офицерами милиции состоялся трудный, но откровенный разговор, закончившийся тем, что Вячеслав Иванович согласился с Сокольским в том, что Януковичу с его сомнительной биографией нечего вообще было соваться в большую политику. Ведь ясно ж было с самого начала: как ни приукрашай свои судимости, а неприглядная правда о них все равно вылезет, причем в самый неподходящий для этого момент. Что и произошло. Горбунов сам был немало обескуражен, увидев за два дня до второго тура выборов на «вражеском» телеканале выступление пожилой женщины, которая была народным заседателем на судебном процессе по делу семнадцатилетнего Виктора Януковича. «Та банда, это же было несчастье — часы с рук снимали, серьги с ушами вырывали, шапки. Вы меня покажете, а они приедут через два-три дня и голову отчехвостят. Куда-нибудь завезут в лес подальше… Это могут люди только больные на голову выбрать такого Президента», — сказала бывшая судья и ее откровения немного отрезвили разгоряченного предвыборными страстями Горбунова.

Что ж теперь удивляться тому, с горечью констатировал генерал, что бывший бандит своими претензиями на президентство вызвал в стране целую революцию. И каким бы сторонником «Выбора-2004» Вячеслав Иванович ни был, он ни словом не возразил Сокольскому, когда тот язвительно констатировал, что одной бандитской наглости, при явном дефиците интеллекта, все же оказалось недостаточно для того, чтобы Янукович стал полноправным главою государства.



© Александр Ковалевский
 
kobizskiyДата: Пятница, 20.11.2009, 01:10 | Сообщение # 2
© Александр Ковалевский
Группа: Администраторы
Сообщений: 50
Репутация: 0
Статус: Offline

Генерал-майору милиции Горбунову и самому было неведомо, каким местом думали провластные политики, выдвигая в Президенты заведомо непроходную фигуру. Опять, блин, «хотели как лучше, а получилось, как всегда», раздраженно подумал он. Понадеялись на хорошо зарекомендовавший себя московский сценарий, по которому народ должен был автоматически проголосовать за Преемника, как в свое время россияне проголосовали за преемника Ельцина, а когда стало очевидно, что в Украине этот сценарий не срабатывает, потому как за короткий срок предвыборной кампании слепить из обзывающегося «кАзлами» Януковича образ достойного государственного мужа не удалось, пошли, казалось бы, по вполне логичному пути дискредитации его главного оппонента. Но вот парадокс: чем больше грязи выливали средства массовой информации на «народного кандидата», чем яростнее были нападки на него, вплоть до якобы покушения на жизнь, — тем сильнее проявлялся у народа к нему интерес и даже сочувствие. Послушав своего тезку — шеф-редактора телевизионной службы новостей Пиховшика, ядовито иронизировавшего по поводу запущенных проктологических болячек Ющенко, перечень которых телеведущий с профессорским видом зачитал непосвященному люду, генерал Горбунов, настроенный против оппозиционного кандидата в Президенты, но страдавший одним из названных у того недугов, отнесся к нему, как к товарищу по несчастью. А вот журналисту-«проктологу», сделавшему чужие хронические заболевания достоянием гласности, Вячеслав Иванович с превеликим удовольствием начистил бы морду.

Ясно, что придворный тележурналист старался унизить неугодного власти кандидата в глазах миллионов телезрителей по прямому заказу «бело-голубого» штаба, но холуй-журналист своими разглагольствованиями на тему здоровья «народного президента» добился совсем не того эффекта, на который рассчитывали заказчики. По мнению Горбунова, после подобных омерзительных телепередач даже лояльный к Януковичу электорат мог перестать одобрять его примитивно подлые приемы предвыборной борьбы. Словом власть, не от большого видно ума, сделала все для того чтобы народ вышел на Майдан.

Не смог поднять рейтинг «бело-голубому» кандидату и покровительствующий ему Президент России. Облетевшие мир трогательные кадры, как украинский Премьер делился последним леденцом с российским Президентом, почтения к промосковскому кандидату в Президенты независимой Украины никак не добавляли. А после показанной по спутниковым телеканалам документальной видеосъемки, запечатлевшей, как громила Премьер, оказавшийся на поверку слабоватым в коленках, об яйцо куриное ушибся, да так сильно, что лишился чувств и рухнул от сразившего его наповал «тупого твердого предмета», как подкошенный, — народ и вовсе развеселился не на шутку. Ну, когда б метнули булыжник — орудие пролетариата, оно понятно — булыжником кого угодно зашибить можно, но здоровенному мужику упасть без сознания от сырого яйца — это действительно смешно, признавал Горбунов. Только вот если люди начали откровенно смеяться над властью, значит, они переставали эту власть бояться, сокрушался он.

Пребывая в мрачнейшем расположении духа, генерал, переодевшись в штатское, побывал в сопровождении Сокольского на главной площади города, где проходил стихийный митинг в поддержку «народного президента». Манифестантов под оранжевыми знаменами на площади было яблоку негде упасть, но несмотря на огромное стечение митингующего народу, никто не призывал к захвату административных зданий, не перекрывал улицы, и не строил баррикад. Горбунов не увидел в глазах демонстрантов никакой агрессии и не заметил среди них ни одного пьяного. Убедившись, что оперативная обстановка в городе под контролем, немного успокоенный генерал вернулся в Управление.


Харьков-2004. Площадь Свободы

К вечеру «оранжевые» разбили в центре площади свой палаточный городок. А с утра пораньше по инициативе губернатора на той же площади, только ближе к дороге, возник целый «Янукович-град» из «бело-голубых» агитационных палаток. Пока власть и оппозиция выясняли меж собой отношения, разделенные политиками разноцветные палаточные лагеря сосуществовали абсолютно мирно. Призывы напуганного событиями в Киеве губернатора к гражданской войне, спевшего в припадке шизофрении «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой, с «нашистской» силой темною, с оранжевой чумой», отклика в сердцах слобожанчан не нашли.

Не удалась очумевшему от страха перед «оранжевой чумой» губернатору и попытка узурпировать в регионе всю власть. Ратуя за отделение «бело-голубых» регионов от «оранжевых» областей страны, расходившийся губернатор, провозгласив, что отныне в Слобожанске будет только исключительно слобожанская власть, прекратил отчислять средства в госбюджет, и одним распоряжением подчинил себе милицию, МЧС и дислоцированные на территории области армейские подразделения. Когда он напелся и накричался до хрипоты на статью уголовного кодекса, генерал Горбунов приказал своему адъютанту не соединять его с экзальтированным губернатором, устроившим в тире УМВД в присутствии специально приглашенных журналистов показательный расстрел апельсинов, не попав при этом ни в один «оппозиционный» фрукт, чем окончательно утратил уважение у Вячеслава Ивановича. Мэр Слобожанска, с которым очень дружен был Горбунов, тот вообще открыто послал зарвавшегося губернатора, и городской совет единогласно постановил не выполнять его бредовых распоряжений.

Получив от мэрии неожиданный отпор, разобиженный на весь мир губернатор рванул со своими раскольническими идеями в соседний регион на съезд собравшихся под предводительством Януковича сепаратистов.

В отсутствии бесноватого губернатора жизнь Слобожанске не остановилась. Нормально работали все предприятия, учреждения и учебные заведения, исправно ходил общественный транспорт. Революционные настроения у горожан явно проявлялись лишь в озорных оранжевых ленточках, которые повязывали на одежду, крепили к антеннам автомобилей, развешивали на оголенных ветвях деревьев, и генерал Горбунов не усматривал никакой угрозы общественному порядку в том, что люди таким способом выражали свою солидарность с мятежной столицей, обстановка в которой не разряжалась, а наоборот, с каждым днем становилась неуправляемой.

Оранжевый Майдан стоял уже неделю, а власть никак не решалась разогнать демонстрантов, на чем настаивал, но не осмеливался взять на себя ответственность за проведение такой боевой операции, не дотянувшийся пока до президентской булавы Янукович.

В первые дни так называемой «оранжевой» революции Горбунов, считавший, что промедление — смерти подобно, и сам был сторонником силовых мер. «Беркут» и спецназ внутренних войск МВД должны были, как на показательных учениях по ликвидации массовых нарушений общественного порядка, рассечь собравшуюся на Майдане толпу на мелкие группы, разобщить, оттеснить и рассеять манифестантов, а организаторов и активных участников беспорядков задержать и в закрытых автомобилях немедленно отправить в органы внутренних дел. И все. Нет никакой революции. Оперативно провели инаугурацию Януковича, и был бы он уже легитимным Президентом. А недовольные они бы быстро заткнулись, когда на себе прочувствовали бы его тяжелую руку. Губернатор раз получил зуботычину от Януковича за провалы в предвыборной кампании — теперь служит ему цепным псом. И другие так же верно бы служили, куда б делись. Так нет же, сетовал Горбунов, победивший во втором туре Премьер, на которого возлагалось столько надежд, вместо того чтобы жестко поставить бунтовщиков на место, выступает перед своими сторонниками на каких-то привокзальных митингах и обзывает укравшего у него победу оппонента «шкодливым котом Леопольдом», угрожая при этом ему что-то там показать. Как-то несерьезно звучали подобные «грозные» заявления из уст без пяти минут первого лица государства, считал генерал. Насколько Вячеслав Иванович помнил этот мультфильм, шкодливыми были вообще-то серые глупые мыши, а не образованный интеллигентный кот Леопольд. Что и говорить, Премьер, уже ославившийся на всю Украину своей безграмотностью, после того как написал слово профессор, коим он якобы является, с двумя буквами «ф», за что сразу заслужил прозвище «проФФесор», выбрал не самое удачное для себя сравнение. «Он не только не учился в школе, не служил в армии и книжек не читал. Он даже детских мультяшек не смотрел. Ведь кот Леопольд всегда говорил: «Давайте жить дружно!» и он всегда воевал с двумя мышами. Одна мышь была большой и серой, а другая маленькая и рыжая», — мгновенно отреагировала на «шкодливого кота Леопольда» острая на язычок Юля Тимошенко, и приподнято-праздничный Майдан потешался над высмеянным ею громилой Премьером от души.

В том, что без пяти минут Президент Янукович в столь тревожные для страны часы превратился в посмешище для миллионов протестующих против фальсификации выборов людей, генерал увидел верные признаки его поражения. Спасти новоизбранного во втором туре Президента могли, по мнению Горбунова, только решительные действия власти, которых к его огромному разочарованию не было.

И вот, когда Вячеславу Ивановичу от надежного источника в министерстве внутренних дел стало известно, что в МВД нашелся генерал, способный подавить проходящие в столице акции гражданского неповиновения и снять наконец осаду со зданий Кабмина и Администрации Президента, ему по мобильному телефону позвонила дочь Вероника, восторженно сообщившая, что она вместе с ребятами из ее группы в Киеве на Майдане. Новость, что его единственная дочь двадцатилетняя студентка третьего курса юракадении, не поставив родителей в известность, тайком уехала к «оранжевым», отстаивать, как она сказала, свободу, сразила генерала в самое сердце. Выбитый из колеи предательством дочери, а такой поступок Вячеслав Иванович расценил именно как предательство, ведь та знала, что ее отец двумя руками голосовал за действующего Премьера, против которого теперь стояла вся эта «оранжевая» толпа, он приказал Веронике немедленно возвращаться в Слобожанск. Дочь, проигнорировав отцовский приказ, ответила, что на Майдане она среди друзей и пусть он за нее волнуется. Дав прослушать разгневанному отцу, как ее друзья дружно скандируют: «Зэка — на нары, тогда пойдем на пары», Вероника, чтобы окончательно с ним не рассориться, сославшись на севший аккумулятор, отключила свой мобильник и теперь Вячеслав Иванович рвал на себе волосы за то, что не успел предупредить ее о том, что этой ночью Киев ожидает ужасный разгром, способный, как он вдруг понял после разговора с дочерью, привести к гражданской войне. Именно к войне, потому что, ни дай Бог, с головы его дочери упал бы хоть волосок, генерал-майор милиции Вячеслав Горбунов этого никому никогда бы не простил, как на его месте и любой бы отец.

Первым его порывом было сесть в служебный «фольксваген» и, врубив мигалку, что есть мочи нестись в Киев, найти на этом Майдане дочь, и силой, если понадобится, вернуть ее домой. Как отец он был правомочен так поступить, но как начальник городского Управления МВД генерал-майор милиции Горбунов не имел права спонтанно сорваться и уехать в столицу не поставив в известность начальника областного Управления генерал-лейтенанта милиции Нечипоренко. Просить в такое напряженное время у Нечипоренко разрешения отлучиться из гарнизона по личному, по сути, вопросу Горбунов не посмел. А вот откомандировать в Киев начальника УУР Сокольского было в его власти.

Сергей Сокольский отнесся к тревогам генерала Горбунова с пониманием. Искать и защищать — это его профессия. Поставив в секретариате печать на подписанную генералом командировку, Сокольский, не теряя времени, выехал на закрепленной за ним «Волге» в охваченную революционным подъемом столицу, до которой было ни много ни мало пятьсот с лишним километров. Пост ГАИ на выезде из Слобожанска он проехал в двенадцать тридцать — шедшую на предельной скорости «Волгу» с милицейскими номерами гаишники даже не порывались останавливать, и Сергей рассчитывал засветло прибыть на Майдан Независимости. Задача перед ним стояла вполне определенная — найти и вывести генеральскую дочь из-под готовящегося удара спецназа, а если удастся ее уговорить, то привезти Веронику к переживавшему за нее отцу.

Сокольский видел свою миссию несколько шире: предупредить лидеров оппозиции о возможном штурме ночного Майдана. Отдавая себе отчет в том, что совершит служебное преступление, рассекретив запланированную на час «Ч» спецоперацию МВД, о которой ему доверительно сообщил Горбунов, Сергей готов был и открыто выступить против своего ведомства, если власть посмеет бросить против мирных манифестантов внутренние войска. Внимательно следя за новостями с Майдана, он не мог не услышать обращение генералов СБУ к правоохранительным органам — следователям, прокурорам, оперативникам и бойцам спецназа. «Не забывайте, что ваш долг служить народу, — говорилось в заявлении. — СБУ считает своей главной задачей защиту людей вне зависимости от источника угрозы. Будьте с нами!»

Сергей Сокольский о своем долге не забывал. Но он и в страшном сне не мог представить себе, что может настать такой момент, когда ему придется защищать сограждан от милицейского спецназа.

Одними из первыми на призыв сотрудников Службы Безопасности Украины откликнулись курсанты Академии МВД, которые на следующий день строем пришли на баррикады, чтобы убедить других правоохранителей присоединиться к ним. Подполковник милиции Сокольский был растроган, когда безоружные мальчишки и девчонки с оранжевыми ленточками на милицейской форме стали живым щитом вокруг главной в те дни сцены страны. Он, правда, не уверен был в том, что выступавшие на той сцене вожди «помаранчевой» революции и примкнувшие к ним политики заслуживали такой чести. Как по нему, так все политики одинаковы. И те, кто с оранжевой трибуны с комсомольским задором восклицали, что отныне будут думать исключительно о народе, клятвенно заверяя мерзнувших на площади людей, что «сильные поддержат слабых, а богатые помогут бедным»; и те, кто жаждая остаться у власти, фальсифицировал выборы.

Неоперившимся курсантам, исключенным из милицейской академии за участие в митинге протеста, Сергей верил. Полумиллионному Майдану, вышедшему на бессрочную вахту ради свободы и торжества справедливости, верил. А политиканам, под какими бы праведными лозунгами они ни выступали — нет. Ценя в людях прежде всего моральность и порядочность, Сергей презирал лицемеров. Порядочных людей в отечественной политике он не знал.

Еще старшеклассником он начал выписывать для себя афоризмы и интересные высказывания известных людей. Кто-то собирал марки, кто-то — значки, кто-то коллекционировал бабочек, Сергей накапливал у себя в тетради искрометные мысли, облаченные в выразительные изречения. Были в его рукописном собрании немало метких афоризмов и о политиках. Сочиненные в разные века, они в комментариях применительно к сегодняшнему дню не нуждались. Американский писатель Патрик О’Рурк: «Я согласен: политики уделяют много внимания простым людям, но это не обязательно добродетель. Собаки, например, уделяют много внимания блохам». Сергей полагал, что не более заботились о народе и лидеры оппозиции, не говоря уже об их оппонентах от власти.

«Если вы лжете людям, чтобы получить их деньги, — это мошенничество. Если вы лжете людям, чтобы получить их голоса, — это политика», — Гарри Трумэн. И он же: «В детстве я хотел стать тапером в борделе или политиком. Разница, по правде сказать, небольшая». Вторил ему и другой американский президент — Рональд Рейган: «Говорят, что политика — вторая древнейшая профессия. Но я пришел к выводу, что у нее гораздо больше общего с первой». Оба президента знали, о чем говорили.

«Политика — развлечение заурядных людей, которые в случае успеха приобретают значительность в глазах еще более заурядных людей», — сказал еще один американец, критик Джорж Нейтан. Что тут можно возразить, подумал Сокольский, человечество сполна прочувствовало значительность сереньких личностей, которых увлечение политикой привело к вершинам власти. Не вступи в свое время ефрейтор Адольф Гитлер — не имевший полного среднего образования бездарный художник-самоучка в «Немецкую рабочую партию» он не стал бы имперским канцлером Германии. Заурядная судьба ждала и его подельника по развязыванию Второй мировой войны выходца из семьи кустаря-сапожника Иосифа Джугашвили, не поднаторей этот недоучившийся прыщавый семинарист в политических интригах. Не имевший наклонности ни к наукам, ни к искусству, не владевший каким-либо ремеслом, проявить себя ущербный Иосиф смог только в политике.

Но верным было и изречение Платона: «Те, кто достаточно умен, чтобы не лезть в политику, наказываются тем, что ими правят люди глупее их самих». В свете прошедших выборов не мог не согласиться Сергей и с высказыванием французского писателя и политика Шарля Монталамбера: «Если вы не будете заниматься политикой, политика займется вами». «Судя по тому, как я стремлюсь на мятежный Майдан, политика мною занялась конкретно», — отметил Сергей, подъезжая к охваченному революционным подъемом Киеву, превратившемуся в те дни центр украинского паломничества. Беспрепятственно проехав усиленные ОМОНом заслоны ГАИ, которые по мере приближения к бунтующей столице встречались все чаще, Сокольский на своей «Волге» с синими спецномерами влился в поток автомобилей с оранжевыми ленточками на антеннах.

Оставив машину на боковой улочке, он вышел на Крещатик и не узнал его. Кругом стояли палатки и, несмотря на слякотную погоду, на улице было очень многолюдно. Мужчины, возвращаясь с работы, делились с митингующими сигаретами и деньгами, оставляя себе лишь жетоны на проезд в метро. Киевляне, среди которых Сергей увидел немало людей весьма преклонного возраста, несли и несли дежурящим в палаточном городке демонстрантам теплые вещи, лекарства, хлеб, кофе и все, что нашлось в домашних холодильниках. Бедно одетые старушки раздавали суп и кашу из кастрюль, привезенных на двухколесных тележках. Особенно поразила его пожилая женщина с парализованными ногами, которая в инвалидной коляске с прикрепленным к ней оранжевым флажком и ленточкой на рукаве предлагала всем кофе и чай из термоса в сумке, привязанной к этой же коляске. Периодически кто-нибудь отряхивал снег с ее шапки и воротника — зонтик, под которым женщина сидела, не спасал...

Приезжая в Киев по служебным делам Сокольский всегда отмечал радушие и доброжелательность киевлян. У жителей великого красивого Города на днепровских кручах, в котором зародилось христианство на Руси, не было и капли той столичной заносчивости, характерной для кичащихся своей московской пропиской уроженцев российской столицы, презрительно называющих приезжих «лимита». В «помаранчевом» Киеве, гостей столицы, независимо от того из каких регионов и под какими бы флагами они ни прибыли, принимали с искренней теплотой. Везде царила атмосфера добра, понимания, взаимопомощи и терпимости. Всматриваясь в излучавшие доброту открытые лица людей на Крещатике, которые независимо от исхода беспримерной акции самоотверженного гражданского неповиновения уже стали нацией, на которую хотел походить в те дни, казалось, весь мир (за исключением разве что братской России и Белоруссии, узревших в «оранжевой» революции угрозу и своим державным устоям), Сергей, будучи русским по национальности, впервые испытывал гордость за то, что он гражданин независимой Украины. И чем яростнее раздувалась оголтелая истерия в российских масс-медия, развернувших настоящий информационный шабаш против «оранжевых», осмелившихся отстаивать свое право на честные выборы, тем патриотичнее были его чувства к «помаранчевой» Украине. Разжигаемое прокремлевскими средствами массовой информации враждебное отношение россиян к украинскому народу, восставшему против укравшего их голоса преступного режима, вызывало у Сергея естественный протест и недоумение.

С московскими политиками, допустим, все ясно — при таких друзьях Украины, и врагов не надо. Им приятно было бы видеть Президентом соседней державы бывшего уголовника хотя бы потому, что мечтающая о присоединении к Евросоюзу Украина с таким Президентом стала бы еще большим изгоем в глазах мирового сообщества, чем при Леониде Кучме. Такое унижение независимой страны, в которой не нашлось более достойного человека на пост Президента, чем дважды судимый «проФФесор», было бы только на руку распираемым имперскими амбициями политикам, смотрящим на Украину, как на Малороссию, бывшую когда-то провинцией царской России. Ладно, рядовым россиянам, оболваненным агрессивно-лживыми СМИ, было не понять, за что люди в Украине стояли на Майдане и что им вообще нужно. Но почему культурная элита России осуждала мирные акции протеста миллионов честных людей против насквозь коррумпированной лживой власти в Украине, и в то же время восхищалась новым главарем этой преступной по своей сути власти, решившим, что раз его судимости за хулиганство и разбой погашены за давностью лет, то теперь он достоин президентского кресла, для Сокольского было загадкой. Ведь когда ГКЧП устроило коммунистический путч, москвичи первыми вышли на баррикады и трое молодых парней погибли под гусеницами танков, заплатив за свободу для всего многонационального Советского Союза своими жизнями. А могли бы дома отсидеться. Им что, отстаивать демократию больше всех надо было? Советские люди привыкли шептаться на кухнях и худо-бедно прожили под руководством КПСС без малого почти восемь десятилетий, и дальше бы жили — не тужили, но в августе 91-го у них хватило смелости поднять голову и в рядах защитников российского Белого дома были представители разных слоев населения и национальностей, в том числе и украинцев. Теперь же россияне искренне возмущались тем, что в Киеве вышли на Майдан. Да как посмели — это ж бунт против основ власти! И зачем, «оранжевые», вы круглосуточно мерзнете на своей площади Независимости? Вам нужна демократия, свобода слова, какие-то там общеевропейские ценности? А не много ли вы захотели? У нас о такой вольности, как свобода слова, давно уже никто не вспоминает и ничего, без нее вроде как бы и лучше — нет в умах излишнего брожения. Подумаешь, украли ваши голоса и власть вас за людей не считает. На то она и власть, что понукать нами как стадом. Поддержал наш Президент вашего «провластного кандидата» и даже два раза поздравил его уже с победой, так и сопите себе в тряпочку, а не революции какие-то у себя непонятные устраиваете, да еще, небось, на американские деньги…

Размышляя над причиной такой весьма странной, на его взгляд, симпатии россиян к украинскому Премьеру со столь неприглядным криминальным прошлым, Сергею невольно вспомнились строки из стихотворения великого русского поэта Михаила Лермонтова — «Прощай немытая Россия, страна рабов, страна господ, и вы, мундиры голубые, и ты, послушный им народ». Идя по ярко освещенному Крещатику, он безмерно гордился тем, что его народ из повиновения вышел — в нем наконец проснулся вольный дух запорожского казачества, и правящая банда «господ» с их «паханом» из уголовников оказалась перед ним бессильна.

Палаточный городок, раскинувшийся на центральной магистрали столицы, напоминал военный лагерь, и то, что дымящиеся в этом лагере полевые кухни были доставлены из Слобожанска, несколько реабилитировало в его глазах родной город, отдавший «провластному» кандидату и без всяких фальсификаций восемьдесят процентов голосов во втором туре выборов. Родившийся и выросший в Слобожанске Сергей Сокольский, отец которого был ученым, а мать преподавала в университете высшую математику, был обескуражен тем, что его город, до сих пор славившийся своим научным потенциалом и претендовавший на студенческий центр страны, почти поголовно проголосовал за липового доктора наук и профессора, которого органически не воспринимала, по крайней мере, половина населения страны, и это категорическое неприятие бывшего зэка в качестве будущего Президента, собственно, и привело к «оранжевой» революции. Будь на его месте любой несудимый за уголовные преступления политик, фальсификация выборов такой бури всенародного протеста очевидно не вызвала бы, полагал Сергей, считавший, что не выбери себе Кучма в преемники столь неприглядного кандидата, не было бы никакого Майдана.

Основную же причину приверженности подавляющей массы слобожанчан к пророссийскому Премьеру, обещавшему в случае своей победы ввести в Украине второе гражданство (естественно, российское), Сокольский видел в том, что русскоязычный Слобожанск не устраивал «народный президент», который с упрямством, достойным лучшего применения, стоял на том, что в независимом государстве может быть только один государственный язык — украинский. Сергей откровенно недоумевал, почему проповедовавший «европейский выбор» лидер коалиции «Сила народа» занял столь непримиримую и заведомо проигрышную позицию по языковой проблеме, в то время как придание русскому языку (признанному языком международного общения) статуса второго государственного раз и навсегда сняло бы все политические спекуляции на эту тему. Пойдя на поводу украинских националистов, опасавшихся, что при двух государственных языках украинский не выдержит конкуренции с русским и придет в упадок, «народный кандидат» тем самым оттолкнул от себя большую русскоязычную часть населения и, как следствие, не мог рассчитывать на их голоса, которые были бы ему вовсе нелишними для убедительной победы еще в первом туре.

А вообще, по сложившемуся у Сокольского мнению, многие голосовали за лидера оппозиции, называвшего в свое время Кучму «батьком», а своих будущих соратников по «оранжевой» революции «фашистами», просто как за меньшее зло, и в большинстве своем люди, трезво оценивающие его слабости и недостатки, вышли на Майдан Независимости не столько «за» «народного президента», суетливо принявшего присягу перед депутатами после закрытия спикером внеочередного заседания Верховного Совета, сколько «против». Против того, кто имел наглость отобрать у них право выбора.



© Александр Ковалевский
 
kobizskiyДата: Пятница, 20.11.2009, 01:15 | Сообщение # 3
© Александр Ковалевский
Группа: Администраторы
Сообщений: 50
Репутация: 0
Статус: Offline
…Придавленные мокрым снегом палатки тянулись до главной площади главного города страны. В них отдыхали после вахты на Майдане съехавшиеся со всех областей Украины люди, готовые до конца отстаивать свое право жить в свободной стране с достойным президентом, а не с «паханом», считающим их «козлами, которые нам постоянно мешают жить». По роду своей деятельности подполковник милиции Сокольский имел дело с далеко не лучшими представителями общества, но весь уголовный контингент, от мелкого воришки, стянувшего у пенсионерки кошелек на базаре, до коронованных «паханов» криминального мира — воров в законе, не вызывал у него такого отвращения, как рядившийся в овечьи шкуры громила-премьер с глумливой ухмылкой и пустыми глазами. Сергею, по большому счету, не было никакого дела до этого державного мужа, но какой бы телеканал он ни включил, какую б радиостанцию не прослушивал, какую бы газету не раскрыл — ангажированные журналисты и примкнувшие к ним продажные писатели в один голос навязчиво внушали электорату, какой весь из себя замечательный у нас Премьер — он и отличный хозяйственник, и прирожденный руководитель государственного масштаба, и необычайно одаренный ученый-самородок — чуть ли не академик, и что особенно положительно — он верующий человек, читающий каждое утро строки молитвы: «Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне наступающий день…»

Но особенно Сокольского поражал феномен необычайной учености Премьера — ославившегося на всю страну «проФФесора», малограмотность которого стала притчей во языцех. Сам «корифей всех наук» Иосиф Сталин не мог похвастать ученой степенью, а наш выбравшийся «из грязи в князи» самородок, гляди, вот выучился на доктора наук, и, как тот сам утверждал, несмотря на свою колоссальную занятость, и лекции студентам читал, и кафедрой заведовал и около пятидесяти научных трудов написал. Сергей Сокольский допускал, что Премьер те труды даже пытался прочитать. Отец Сергея — проректор по науке слобожанского университета Александр Иванович Сокольский, знакомый с научной средой не понаслышке, как анекдот рассказывал о том, как Виктор Янукович защищал диссертацию на соискание ученой степени доктора экономических наук, написанную за него сотрудниками Института экономико-правовых исследований. Соль этой защиты была в том, что сановный соискатель перепутал заранее подготовленные ответы на заранее подготовленные вопросы, чем изрядно потешил ученый совет.

И вот этот «выдающийся» ученый и хозяйственник, укравший за одну ночь у государства крупнейший металлургический комбинат, собрался в Президенты. Устроенная его «единой командой» беспрецедентная по своей наглости и масштабу фальсификация президентских выборов, когда целые города и села были отданы на откуп «браткам», понаехавшим с подконтрольных провластному клану регионов обеспечивать повсеместную победу действующему Премьеру, наглядно продемонстрировали Сокольскому, какая участь ждет страну, стань дважды судимый рецидивист ее Президентом, если еще во время предвыборной кампании у людей возникло ощущение, что уже нет государства, нет милиции, армии, власти, а есть только власть этих самым «братков». В области, где народ мог проголосовать не так, как надо, бритоголовых молодчиков откомандировали эшелонами. Их централизованно селили в гостиницы, а если в гостиницах не хватало мест, расселяли братву по студенческим общежитиям. Поселенцы безудержно пьянствовали и вели себя нагло, как оккупанты, которым дозволено все: цеплялись к прохожим, грязно матерились при женщинах и детях, и избивали тех, кто пытался сделать им замечание. Местные же милиционеры, в упор не замечая творимых правонарушений, защищать сограждан от приезжих бандитов не собирались, ибо бандиты стали для таких правоохранителей теперь политически родными.

Подобное в истории органов уже было — ОГПУ-НКВД тоже считало уголовников социально близкими. В современных же реалиях, когда постсоветская власть стала жить «по понятиям», коррумпированные служители Фемиды чувствовали себя очень комфортно — не таясь строили себе роскошные дворцы, покупали престижные «мерседесы», отдыхали на заморских островах и были, понятное дело, довольны правителями, при которых им жилось столь вольготно. Потому разжиревшие милицейские генералы и прокуроры грудью встали на защиту криминально-олигархического режима, выдвинувшего в Президенты «авторитета», получившего с легкой руки журналистов кличку «ПроФФесор». Когда страной правили «паханы» и «авторитеты», беспрецедентное единение ментов с бандитами не выглядело таким уж противоестественным. И все же в милиции нашлось достаточно сотрудников, не утративших офицерской чести и способных дать укорот распоясавшимся «провластным» бандформированиям. Сергей Сокольский был восхищен поступком своих закарпатских коллег из Управления по борьбе с организованной преступностью, задержавшим, в пику своему начальству, банду из сорока человек, прибывшую в Ужгород для вооруженного нападения на манифестантов. Благодаря решительным действиям убоповцев, обезвредивших голыми руками (поскольку руководство запретило выдавать своим оперативникам табельное оружие) вооруженную до зубов банду, у который было изъято огнестрельное и холодное оружие (традиционные для бандитов бейсбольные биты и металлические пруты) массовое кровопролитие было предотвращено, и Сокольский был уверен в том, что вдохновителями провалившейся акции устрашения были высшие чины МВД.

Если генерал-майору милиции Горбунову могло прийти в голову подбросить противопехотную мину доверенному лицу лидера оппозиции, то министерским «ястребам» положено мыслить уже на государственном уровне. Утративший контроль над ситуацией Президент не хочет прислушаться к своему Преемнику и ввести в стране чрезвычайное положение, стало быть, надо его к этому подтолкнуть — устроить в том же Ужгороде «ночь длинных ножей» и тогда ответ власти на организованную ею же резню абсолютно предсказуем: еще номинально действующий Президент своим Указом объявляет о чрезвычайном положении, в столице вводится комендантский час и для разгона Майдана и разблокирования административных зданий у министра МВД (известного своей приверженностью «провластному кандидату») будут полностью развязаны руки. Когда миллионы людей вышли на улицу, парализовав работу аппарата Президента и Кабмина, когда генералы СБУ выступили на стороне митингующих, и было уже ясно, что армия не пойдет против собственного народа, только МВД при условии введения в стране чрезвычайного положения могло спасти сфальсифицировавший выборы агонизировавший режим.

Косвенное подтверждение своих предположений Сокольский вскоре получил. В тот же день, когда он увидел показанный по телевидению сюжет о задержании УБОПом бандитов и изъятом у них оружейном арсенале, руководство правоохранительных органов предъявило обвинение не задержанным бандитам, а своим сотрудникам, обвинив их в неправомерных действиях, мол, они незаконно арестовали законопослушных «спортсменов». Выручать «спортивную команду» примчался сам губернатор, но стоящий на страже законности бдительный прокурор и без губернаторского заступничества отпустил бы бритоголовых молодчиков восвояси. Не прошло и трех часов после задержания, как вся банда была освобождена подчистую (изъятое оружие и спортивный инвентарь (бейсбольные биты) бандитам, правда, почему-то не вернули), а причастные к «несанкционированному» задержанию офицеры милиции отстранены от исполнения служебных обязанностей. Что касается Сокольского, то у него развеялись последние сомнения в том, что такое «торжество законности» станет нормой, если претендующий на высший государственный пост премьер-министр-рецидивист добьется своего. Чтобы этого не произошло, Сергей и направлялся на Майдан, где бились в унисон растревоженные сердца сотен тысяч людей, поверивших в то, что они выбрали лидера, достойного быть истинно народным Президентом, и что именно они творят в эти промозглые ноябрьские дни историю новой, свободной Украины без коррумпированных жирных котов-чиновников, без продажных правоохранителей и без криминальных кланов, поделивших меж собой национальное достояние страны.

Вспоминая проведенную на главной площади страны тревожную бессонную ночь, Сокольский, скромно оценивая свой вклад в то, что той ночью была остановлена на марше выдвинувшаяся с загородной базы министерства внутренних дел колонна грузовиков с поднятым по тревоге спецназом внутренних войск, не причислял себя к участникам «оранжевой» революции, настоящим героем которой был народ, в двадцатиградусные морозы отстоявший на Майдане право на свободу для каждого гражданина Украины, независимо от его политических пристрастий. Сергей был восхищен тем, как восприняли простые люди его сообщение, что МВД готовится бросить на разгон демонстрантов спецназ и бронетехнику. Страх был, однако о том чтобы отступить не было даже и речи. Наступила спокойная напряженность, как бывает перед боем. Все понимали, что может пролиться кровь, но свой выбор в определенное время и в определенном месте исполнить свой долг перед своей совестью они уже сделали. И ни один человек не покинул площадь, когда в тот же вечер «народный президент» обратился к манифестантам не оставлять Майдан Независимости, потому что по имеющейся у него информации власть в ближайшие часы предпримет попытку разогнать палаточный городок в центре столицы. «Если станет известно о подготовке какого бы то ни было варианта силового решения, мы в ту же секунду выходим из переговоров», — заявил он со сцены на Майдане.

Но не угроза выхода из переговорного процесса предотвратила усмирение мятежной столицы «дикой дивизией» МВД, а высшие офицеры Службы Безопасности Украины и армии, вовремя охладившие горячие головы генералов министерства внутренних дел предупреждением о том, что в случае, если войска МВД войдут в Киев, им придется иметь дело не только с безоружными людьми, но и со спецназом разведывательных служб и армией. Заместитель министра МВД, поднявший по тревоге внутренние войска, спасовал перед СБУ — преемником советского КГБ, и вернул войска, которым уже были розданы боеприпасы, щиты, дубинки и слезоточивый газ для разгона Майдана, в казармы.

Когда стало ясно, что призывы к милиции быть с народом возымели свое действие, оппозиция, выбив у власти ее главный козырь — МВД, наутро перешла к языку ультиматумов. Отсиживающемуся на даче гаранту Конституции было дано 24 часа на то, чтобы уволить Премьер-министра с примкнувшими к нему губернаторами-сепаратистами, и поручить Генпрокурору возбудить против этой гоп-компании уголовное дело за призывы к созданию Юго-восточной украинской автономной республики (по украински — ПіСУАР — Південно-східна українська автономна республіка), прозвучавшие на состоявшемся накануне съезде сепаратистов (который освятил своим присутствием мэр Москвы, пообещавший расстаться со своей любимой кепкой, чтобы быть похожим на дважды судимого Януковича).

Предъявляют ультиматумы, как правило, те, на чьей стороне сила, и Сокольскому было уже очевидно, что в противостоянии власти и оппозиции верх уверенно одерживает последняя. Сгущавшиеся над Майданом кроваво-черные тучи благополучно развеялись, генеральская дочка нашлась — для ее розыска оказалось достаточно одного объявления по микрофону, и больше в Киеве Сокольскому делать было нечего. Вероника при нем позвонила отцу, и тот, успокоенный, что с ней все в полном порядке, не стал категорически настаивать на том, чтобы она немедленно возвращалась домой. Генерал Горбунов по своим каналам еще в три часа ночи получил заверения, что МВД отказалось от проведения каких-либо силовых операций против мирных манифестантов.

Все действительно завершилось мирно, толерантно и красиво. Был Верховный Суд, который, безапелляционно признав факт массовых фальсификаций, отменил результаты второго тура президентских выборов и обязал Центральную избирательную комиссию назначить повторное голосование в установленный Законом срок. Победа в третьем туре лидера оппозиции, вознесенного «оранжевой» революцией на недосягаемую для его «провластного» оппонента высоту, была убедительной. На том чудесная рождественская сказка для народа и закончилась.

Свернув революционные транспаранты, люди, считавшие победу «народного президента», своей личной победой, разъехались по домам полные надежд на достойное будущее, не подозревая о том, что привели к верховной власти человека, ничем не лучшего своих предшественников. Выбирая свою судьбу, свою дорогу, свою страну, в которой будут расти их дети и внуки, они голосовали за лидера нации, давшего клятву на верность народу, за главу государства, обязавшегося воплотить в жизнь идеалы Майдана, за достойного представлять свой народ в мировом сообществе Президента — символа новой счастливой жизни, а вручили декоративную булаву непредсказуемому, невнятному политику, который слова «люби друзи» вдруг сменил на тыканье всем и каждому, неспособному ни победить коррупцию, ни поставить на место тех, кого ОН называл бандитами, ни заставить «богатых поделиться с бедными», как ОН провозглашал на Майдане, и потому постигшее его избирателей разочарование было ошеломляющим, поскольку никто из них не ожидал, что не пройдет и года, как их «народный президент», которому люди верили как себе, и за которого они готовы были лечь под гусеницы танков, их предаст.

Предвыборная кампания, причинившее ему столько страданий «диоксиновое» лицо, а потом еще эта война нервов в «оранжевую» революцию (когда он ставил рядом с собой на сцену Майдана самое дорогое что у него есть — крошек-дочурок, и мысленно молился, чтобы у возможного снайпера не поднялась рука нажать на спусковой крючок) отобрали у него столько душевных сил, что продолжать борьбу с никуда не исчезнувшими политическими врагами желания уже не осталось. Пройдя изнурительный марафон трех туров выборов, ОН финишировал первым и выиграл почетный приз в виде президентского штандарта, но обойдя сильного и коварного соперника, ОН полностью выложился и теперь хотел только одного: мира и спокойствия в возглавляемой им державе, без политических интриг, войны компроматов и происков свергнутой власти, превратившейся теперь в оголтелую оппозицию. Достигнув вершины, ОН мог позволить себе расслабиться, заняться, наконец, пчеловодством — любимым делом, в котором ОН знал толк, ведь выше подниматься уже было некуда, а новые выборы, слава Богу, нескоро, так что можно было особо не напрягаться ради какого-то утопического народного счастья. Думали, постояли на Майдане подставкой для флажков и транспарантов (в то время когда ОН в неимоверно трудных переговорах с преступной властью решал судьбу революции и, стало быть, страны), и сразу же манна небесная на голову посыплется? Нет, «люби друзи», так бывает только для избранных, а остальным чтобы иметь кусок хлеба с маслом, трудиться надо в поте лица своего, а не ждать от кого-то царской милости.

Плохо разбирающемуся в политике честному труженику, наверное, и невдомек, что политика — это искусство компромисса, и предательство для политика всего лишь нахождение компромисса со своей совестью, которая ему лучший судья, поскольку с ней всегда можно договориться. Откуда ж простому работяге, хлеборобу, домохозяйке знать, что политика — это грязь, в которой первыми вылезают наверх наиболее изворотливые черви, не имеющие ни совести, ни чести.

Поднявшийся на волне «помаранчевой» революции ее вчерашний вождь, а ныне Президент «всей страны» (ОН теперь специально это подчеркивал, как бы отрекаясь от проголосовавшего за него «оранжевого» электората) искренне недоумевал, слыша обвинения в свой адрес, что ОН, мол, предал Майдан. «В политике приходится предавать свою страну или своих избирателей. Я предпочитаю второе», — это же не ОН сказал, а Шарль де Голль, которого французы, небось, никогда не обвиняли в предательстве. Так почему же все так несправедливо напали на него — истинно народного Президента, и особенно старается эта неугомонная «оранжевая принцесса», которую он вовремя снял с премьерского поста, пока она окончательно не «подтопила жирок» не только олигархам из «бело-голубого» лагеря, но и «любым друзям» из его, ближайшего президентского окружения.

Да, ОН простил режиму своего предшественника и фальсификацию выборов, и пробитые возле ЦВК головы своих сторонников, на которых под видом бандитов напали переодетые в штатское милиционеры, и разграбление страны, к которому ОН в свое время тоже в какое-то мере приложил «ничего не кравшие руки» (перед собой-то чего душой кривить), и попытки покушения на него самого, любимого, но его всепрощенческая позиция — это ведь вовсе не предательство, в котором его все обвиняют, а христианская мораль, заключающаяся в том, что надо уметь прощать врагов. Ну а подписанный им меморандум о ненападении и сотрудничестве с проигравшей политической силой тем более нельзя расценивать как акт предательства. Президент же не прокурор и не судья, что посадить, как обещал, бандитов в тюрьмы, поэтому следовало с ними договориться, так сказать, полюбовно, потому ОН и сел с ними за стол переговоров. ОН демократ и потому все должно идти демократическим путем, даже если этот путь приведет к реваншу отстраненных от власти бандитов. На все, как говорится, воля Божья…


2006-й год. Ринат Ахметов: «В Верховной Раде я возглавлю комитет по борьбе с организованной преступностью и коррупции»

Видя полную беспомощность пропрезидентских «оранжевых» сил перед поднявшей голову «бело-голубой» оппозицией, Сергей Сокольский вынужден был разочарованно констатировать, что тест на зрелость новая власть не сдала. Не привлечь к ответственности ни одного из организаторов признанных Верховным Судом массовых фальсификаций во время прошедших выборов, не довести до суда ни одно резонансное дело (в том числе и загадочное отравление Президента) — это надо было еще уметь. Впрочем, поразительное бессилие Фемиды объяснялось просто — не претерпевшая никаких изменений Генеральная прокуратура, не только саботировала расследование уголовных дел в отношении высокопоставленных чинов, но и заранее предупреждала их о готовящихся арестах. В результате, скомпрометировавшие себя государственные деятели, включая и бывшего министра внутренних дел, беспрепятственно выехали в Москву, которая наотрез отказалась выдать их украинской стороне, несмотря на то, что они были объявлены в международный розыск. Как по Сокольскому, пусть бы вся эта продажная чиновничья свора там и оставалась, без нее воздух будет чище. Он в свое время зачищал Слобожанск от криминальных «паханов» и оперативная обстановка в городе после такой «люстрации» (лат. lustrātio — очищение посредством жертвоприношений) стала намного спокойнее. «Почему же Президент, имевший на то все полномочия от народа, палец о палец не ударил, чтобы избавить Украину от поразившей ее раковой опухоли под названием коррупция?» — задавал себе вопрос Сергей и не находил на него ответа. Нерешительность главы государства, бездарно растратившего огромный кредит народного доверия, поражала. Ладно, не хватило у тебя смелости провести публичную люстрацию порожденного прежней властью коррумпированного госчиновничьего аппарата — это можно отнести к издержкам демократии, но зачем же открыто заигрывать с теми, кого сам не так уж давно называл бандитами? Сокольский еще не забыл, как «народный президент» говорил на Майдане: «Или в этой стране будет господствовать здоровое честное мировоззрение, или эта нация будет много лет жить по понятиям».

Закрыть глаза на повсеместное слияние организованной преступности с представителями власти, в упор не видеть, как зарождается невиданная в мире мафия, стремящаяся и могущая стать государственной, делать вид, что не знаешь о кровавом происхождении капитала криминальных баронов-олигархов, с которыми ты садишься за круглый стол переговоров и подписываешь с ними меморандумы, и уверять при этом, что считаешь их частную собственность священной и неприкосновенной, не удосужившись поинтересоваться, каким путем она попала к возникшим ниоткуда лицам с весьма неоднозначным прошлым, — это и есть то честное мировоззрение, о котором Ющенко говорил на Майдане? Очевидно, нет. А раз нет, тогда остается второе напророченное им «или»: «нация будет много лет жить по понятиям». Судя по тому, какой специфический контингент «народных избранников» скоро придет по партийным спискам в парламент, ждать такого «светлого будущего» осталось недолго.

Проблема была не в отдельно взятом бандите, который мог стать нардепом (при беспредельном капитализме, пришедшем на смену развитому социализму, проникновение криминалитета во все органы власти явление скорее типичное, чем исключение), а в том, что значительную часть электората страны устраивала дальнейшая криминализация государства и оболваненные политиками люди неистово жаждали, чтобы ими правил бывший зэк , президентские амбиции которого в 2004-ом едва не привели к гражданской войне.

Когда оставшегося безнаказанным за кражу голосов избирателей ранее уже дважды судимого рецидивиста активно бы поддерживали лишь определенные слои населения — чьи отпечатки пальцев хранятся в милицейских дактилоскопических картотеках, это не вызвало бы у Сокольского никакого удивления, но спрашивается, за какие такие достоинства новоявленного оппозиционера с повадками уголовного авторитета обожали и добропорядочные домохозяйки, и представители интеллигенции? Избрав главным делом своей жизни очищение общества от преступных элементов, подполковник милиции Сокольский отказывался понимать соотечественников, мечтавших о втором пришествии экс-премьера с уголовными судимостями за спиной. В любой цивилизованной стране человеку со столь запятнанной репутацией путь в большую политику навсегда заказан, у нас же очевидно свой, особый национальный менталитет. Дать взятку преподавателю за хорошую оценку, врачу, чтобы вылечил, а не угробил, сунуть гаишнику «чаевые» — в порядке вещей. Когда все охотно берут на лапу: и депутаты, и министры, и стоящие на страже законности работники так называемых правоохранительных органов, о каком честном мировоззрении в таком государстве можно говорить?

И все же именно в этой стране, пережившей большевистское нашествие и голодомор, заполыхал снежно-огненный от похожих на факелы знамен Майдан, доказавший всему миру, что мы — свободная нация, и можем достойно защитить свое право на честные выборы. Вставший с колен народ одержал победу над опьяненной собственной безнаказанностью властью криминальных кланов, но те, кто совершил преступление против избирательных прав и свобод граждан (за которое статьей 157 Уголовного Кодекса Украины предусмотрено до двенадцати лет лишения свободы, как за особо тяжкое преступление), отделались лишь легким испугом и нарастили мускулы для реванша. Бандитская группировка тогда считается ликвидированной, когда все ее участники оказываются на скамье подсудимых, а не разгуливают, как ни в чем не бывало на свободе.

© Александр Ковалевский






© Александр Ковалевский
 
kobizskiyДата: Суббота, 21.11.2009, 01:16 | Сообщение # 4
© Александр Ковалевский
Группа: Администраторы
Сообщений: 50
Репутация: 0
Статус: Offline
P.S.

В дни Помаранчевой революции, будучи действующим сотрудником милиции, я пришел в штаб «Нашей Украины» и предложил свою первую публицистическую статью «Победить ложь», которая тут же была опубликована полумиллионным тиражом в областной газете «РАЗОМ».

Приведу ее полностью:

Каждая семья — это суверенное, замечательно устроенное маленькое государство, в котором люди сами вольны устанавливать свои законы, и какие бы ураганы ни бушевали за окном, какие бы противоречия ни раздирали сегодня наше общество, в домашнем кругу мы всегда найдем для себя уютную гавань.

Англичане мудро говорят: «Мой дом — моя крепость». Но у нас не чопорная благополучная Англия, с ее устоявшимися вековыми традициями и законами. Возраст нашего независимого государства можно определить как младенческий, потому и жизнь у нас весьма беспокойная. Неприятные сюрпризы, как-то инфляция, грабительские налоги, повышение цен на все и вся, сыплются на нас как из рога изобилия, и мы давно привыкли к тому, что от власти нельзя ждать ничего хорошего, и почти смирились со своими правителями-грабителями. Невесть откуда они свалились на нашу голову и нельзя от них укрыться даже за крепостными стенами.

Какой бы телеканал мы ни включили, какую б радиостанцию не прослушивали, власть постоянно напоминает о себе. Особенно активны власть имущие в период президентских выборов. «Голосуйте за единого кандидата от власти, потому что он справедливый!» — громко и настырно призывают нас денно и нощно с экранов телевизоров, скромно умалчивая при этом, что этот «единый кандидат» имеет две судимости за разбой и грабеж. «Всякий народ имеет такое правительство, какого заслуживает», — еще два века назад иронично заметил французский публицист граф Жозеф Мари де Местр. Что ж, если банальный уголовник-рецидивист уже стал премьер-министром и, не останавливаясь на достигнутом, нагло решил, что имеет моральное право занять президентский пост, остается признать, что мы заслужили себе такого правителя.

Только вот нюанс: наш народ — не безликая аморфная масса, и никогда, ни при каком правителе, он не превратится в покорную толпу. И это вселяет надежду на то, что когда-нибудь мы все же увидим свою страну процветающей и цивилизованной. Как быстро это произойдет — сегодня зависит от каждого из нас. Как бы уютно ни было у домашнего очага, наступает момент, когда нужно на время покинуть этот очаг и пойти на выборы. Только тогда мы заслужим себе право на достойную жизнь, когда найдем в себе мужество открыто заявить о своей гражданской позиции. Хватит шептаться на кухнях. Многие из нас уже нашли в себе мужество — вышли на пронизываемую всеми ветрами площадь и тем отстояли нам право на честные выборы. Если мы не воспользуемся этим правом — второго такого шанса у нас в ближайшие десятилетия может быть уже и не будет. Как нет и признака надежды на свободу и демократию у наших соседей из Белоруссии. Но у них хотя бы сидит на троне человек достаточно образованный, «бацька», как любовно называют Лукашенко белорусы; нами же, в случае прихода к власти Януковича, будет управлять не «батько», а «пахан», школьные годы которого прошли на улице, а зрелые — в тюрьме, и потому этот липовый доктор наук и профессор, за два года премьерства не научившийся даже правильно писать свою должность, делает в одном слове по три ошибки. Какое культурное перерождение ждет нашу страну при таком президенте — вопрос риторический.

Безусловно, русский язык никакая «феня» не вытеснит, и мы не станем маршировать под «Мурку» или «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла…», и при любых неблагоприятных обстоятельствах сохраним свою национальную культуру. Будет лишь нестерпимо стыдно за то, что из-за своей пассивности и безразличия к судьбе своей страны мы допустили к власти сфальсифицировавшего выборы рецидивиста. Президент — это лицо страны и мне, как гражданину этой страны, небезразлично каким будет это лицо.

Я не политик и не агитатор. Я пишу книги и тем стараюсь внести вклад в победу своего народа над злом, которое сегодня олицетворяет собой насквозь коррумпированная лживая власть. Писатель обязан не только жить «не по лжи», но ему доступно большее — победить ложь. В этом я вижу свой гражданский долг, и потому свой выбор я давно сделал. Как поступить Вам — решать только Вам…»

В те же революционные дни антикриминальной оранжевой революции вышли мои интервью и главы о творящемся в Харькове беспределе из неопубликованной тогда еще книги «Звенья одной цепи» в газете «Пятница». Кстати, редактор этой газеты добавил фото, как Кушнарев стреляет в тире УМВД по апельсинам. Кушнарев стоит лицом к апельсинам и спиной к фотографу, но по выпирающим из-за ушей хомячьим щекам его сразу можно узнать.

В своем интервью для харьковского еженедельника «Пятница» накануне 3-го тура выборов я дословно сказал: «Лидера «Нашей Украины» я не переоцениваю. Мы выбираем его программу, как гражданин я верю, что он не посмеет нарушить обещания. Сегодня он получил большой кредит доверия народа, который за него голосовал, и если он не оправдает наши надежды, мы знаем, что делать в таком случае».



© Александр Ковалевский
 
Публицистика » Публицистика » Публицистика » Майдан — ты помнишь, как все начиналось? (Очерк о «Помаранчевой революции»)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:


Copyright © 2009 Авторский сайт Александра Ковалевского Я в контакте
 Copyright MyCorp © 2024
Писатель Александр Ковалевский